— И все-таки нужно, чтобы все выглядело как надо! — вмешался Силвер, смущаясь из-за собственной смелости. — Не так ли?
— Уилеру известно, кем она была в Санта-Байя: руководила группой девиц по вызову, — сказал Эванс. — Он был от нее в восторге, но сам он ей не нравился. Мысли о ней не давали ему покоя, ну а сегодня ночью он больше не мог сдержаться. Ворвался сюда — и полюбуйтесь сами. Ленни, ты же видишь, как он ее измордовал, сорвал с нее всю одежду. К тому времени, когда ты покончишь со своим десертом, станет совершенно ясно, что он тут с ней творил. Я-то тебя хорошо знаю! Он вошел в такой раж, что совершенно забыл о своем пистолете. Когда он собрался уходить, она схватила насильника и застрелила его. А потом, будучи эмоциональной дамочкой, покончила с собой, сообразив, что сделала.
— Мне это нравится! — буквально промурлыкал Пенни. — А этому поверят?
— Ничего другого в данный момент я не могу придумать, — признался Эванс. — Да и выбора у нас нет. Шериф твердо убежден, что Ника и жену убил Джордж Каттер, а посему не сможет связать происшедшее здесь с практически закрытым им делом о двойном убийстве. Так что волей-неволей ему придется принять версию о лейтенанте, который оказался сексуальным маньяком и погиб от пули своей жертвы. — Он искоса посмотрел на меня: — Не желаете ли проткнуть несколько дыр в данном построении, лейтенант?
— Я реалистически мыслящий коп-одиночка, — мрачно заявил я. — Как вы только что сказали, у вас нет выбора: вам придется убить меня и девушку. И поэтому, с моей точки зрения, вопрос о том, удастся ли вам выйти сухим из воды, является чисто риторическим.
— Люблю людей начитанных, лейтенант! Жаль, что нам придется расстаться.
— Я бы хотел выпить, прежде чем отправиться в последний путь, — сказал я. — Вы не возражаете? Алкоголь, обнаруженный при вскрытии в моем желудке, подтвердит выдвигаемую вами версию, не так ли?
С минуту подумав, он кивнул:
— Правильно. Думаю, мы все можем выпить. Только помните, теперь или позже, но Ленни непременно вас застрелит.
Поднявшись с кушетки, я сделал пару шагов к бару и сразу услышал окрик Ленни:
— Стой!
Я замер на месте и посмотрел на него. Он отошел от кресла, за которым стоял, и осторожно приблизился ко мне.
— Я становлюсь беспечным, — вкрадчиво проговорил он. — Сначала я заберу у тебя пистолет, коп, а уж потом ты зайдешь за стойку бара.
— У меня нет оружия, — ответил я.
Он нетерпеливо щелкнул пальцами.
— Давай его сюда!
Я распахнул пиджак и хлопнул себя по пустой кобуре.
— Видишь?
Он прищурился и взглянул на Эванса.
— Кобура пустая, Берт.
Эванс подошел к Силверу и встал рядом с ним.
— Он не носит оружия, всего лишь пустую кобуру. — Его глаза под тяжелыми веками быстро мигнули. — Ну а что бы вы стали делать, лейтенант, если бы я воспротивился аресту? Швырнули бы в меня своими подтяжками? — Он взглянул на Силвера и скривил губы. — Он его спрятал, тупица! Где-то в комнате!
— Ладно, коп! — рявкнул Силвер. — Где?
— Не помню.
Пистолет в его руке слегка приподнялся.
— Говори, или я немедленно прикончу тебя!
— Это было бы глупо, Ленни, — быстро сказал я. — Убившая меня пуля должна быть выпущена из моего пистолета, иначе рушится весь план Берта.
— Он прав, — нетерпеливо произнес Эванс. — Не трать время на расспросы, выбей это из него.
В глазах Силвера вновь вспыхнул звериный огонь. Я начал отступать по дуге, без всякого труда сохраняя на своем лице испуганное выражение.
— Черт побери, да стой же на месте! — заорал он.
— Чтобы позволить тебе избить меня?
Я сделал еще несколько шагов по намеченной мной дуге.
— Черт тебя подери! — завопил Ленни, сделал какое-то движение, похожее на прыжок, и изо всей силы ударил меня рукояткой пистолета по животу.
Я испустил громкий вопль и скрючился, но Силвер ударил меня костяшками пальцев по лбу и заставил выпрямиться. Комната крутилась перед глазами, потом до меня долетел его голос, вопрошавший, где мой пистолет.
— Поищи сам! — процедил я сквозь сжатые зубы.
Рукоятка пистолета вновь углубилась в мой живот, на этот раз на пару дюймов глубже, и я стал складываться пополам. Чтобы заставить меня подняться, Ленни снова стукнул меня по лбу, теперь уже пистолетом. Ноги у меня подкосились, и я тяжело рухнул в кресло. Комната опять закачалась, и лишь через минуту я увидел физиономию Ленни, прыгавшую вверх и вниз перед моими глазами.
— Пистолет! — Он почти подавился этим словом. — Если ты и дальше будешь мотать мне нервы, коп, я по-настоящему озверею!
— Ладно, — пробормотал я, — дай минуточку, чтобы комната перестала прыгать перед моими глазами.
Я заставил себя принять сидячую позу и закрыл лицо обеими руками. И сразу же мне послышались звуки, напоминавшие шум прибоя, набегающего на берег, по всей вероятности, это струился в моих венах адреналин.
— У тебя нет времени, коп, — зашипел Ленни. — Где он?
Я отнял руки от лица и посмотрел на него. Его физиономия больше не прыгала, комната тоже успокоилась. За спиной Ленни я разглядел Эванса, наблюдавшего за нами со скучающим видом.
— Моя голова! — простонал я громко. — Я почти ничего не вижу!
— Пистолет! — Это слово прозвучало у Силвера как выстрел.
— Кушетка, — быстро ответил я. — Я подумал, если Эванс придет, он наверняка притащит тебя с собой, и, возможно, ты попытаешься провернуть что-то вроде того, что ты сделал: воспользуешься черным ходом или задержишься незаметно в прихожей. Так что когда Лиза пошла отворить дверь, я сунул пистолет под одну из подушек на кушетке.
— Болван! — насмешливо воскликнул Ленни. — И как это шериф решается отпускать тебя одного?
Он повернулся ко мне спиной и бросился к кушетке. Лиза забилась в самый уголок и смотрела на него перепуганными глазами. Эванс наблюдал, как Силвер засунул руку под ближайшую подушку, затем глаза Эванса расширились.
— Ленни! — В его голосе зазвучала тревога. — Он не сидел на кушетке, когда я пришел. Он сидел в…
— …Здесь, в этом кресле, — закончил я за него, сжимая в правой руке ствол своего тридцативосьмидюймового. — Бросай оружие, Ленни!
Он замер, все еще стоя спиной ко мне.
— Нет!
— Если я застрелю тебя сейчас, то самое страшное, что получу, — это медаль, — холодно произнес я. — Бросай оружие!
— Нет! Нет! Нет! — услышал я истеричные вопли Лизы, которая прижалась к самой стенке. Глаза ее буквально вылезли на лоб.
— Все, что я должен сделать, — это спустить курок, и пуля будет у нее в том месте, где всего больнее, — сообщил мне Ленни. — Коп, ты хочешь, чтобы женщина умерла?
— А почему бы и нет? — вежливо осведомился я. — Если тебе станет от этого легче, действуй!
Секунды три в комнате стояла тишина.
— Берт, — голос Ленни звучал довольно напряженно, — он что, шутит?
— Не уверен, — ответил Эванс осторожно.
— Конечно же он шутит! — Но Ленни все же не был вполне уверен. — Он же коп, верно? Считается, что он не должен разрешать убивать женщин.
— Даже если ей осталось жить совсем немного, — сказал я, — никто не сможет сказать, что это не было интересно. Не тяни, Ленни, и дай мне повод всадить пулю в твою пустую башку!
— Ты — мерзкий, вонючий коп! Бесчестный ублюдок! — Он был на грани истерики. — Тебя это устраивает, да?
— Идиотский вопрос! — возмутился я.
— То же самое было и с Питом! — Голос у него дрожал от жалости к самому себе. — Они выждали, пока он стал совершенно беспомощным, и прострелили ему ногу, теперь он инвалид на всю жизнь. Нет, со мной это не пройдет, коп! Я не буду стоять и дожидаться, когда ты всадишь пулю мне между лопатками. Я…
Он начал медленно поворачиваться ко мне, одновременно стреляя из пистолета. Наверное, он надеялся, что свинцовая очередь имеет больше шансов поразить меня, чем одиночная пуля, и, возможно, так он чувствовал себя уверенней. Но что бы там ни было, это ни к чему не привело: после четвертого выстрела его лицо по отношению ко мне переместилось с профиля в анфас, так что я увидел один пылающий яростью глаз и губы, искаженные беззвучным рычанием. Я дважды нажал на спуск своего тридцать восьмого. Первая пуля продырявила ему скулу как раз под глазом, вторая угодила в грудь. Он перестал поворачиваться и свалился поперек кушетки. Выпавший из руки пистолет со стуком упал на пол.
Вдруг послышался какой-то булькающий звук. Я взглянул в сторону Эванса — он крепко прижимал обе руки к животу, пытаясь остановить кровь, сочившуюся между пальцами. Его глаза под тяжелыми веками в растерянности смотрели на меня.
— Этот ублюдок!.. — Губы у него широко растянулись, обнажив зубы. — Он даже не сообразил, что я нахожусь на линии огня, когда открыл стрельбу.